«Ребенок здесь на первом месте, и все затраты на него до 18 лет берет на себя государство»

Бывший минчанин Игорь Дидуэль и его семья сегодня живут недалеко от Парижа, где беларусы подали прошение об убежище. 6-летний Даниэль готовится пойти в школу. Но до этого им всем пришлось пройти непростой путь — от «домашней химии» до экстренной эвакуации и переезда через несколько стран.

В беседе с нами Игорь вспоминает, что попал в жернова первым. В августе 2020-го он провел страшные 15 суток на Окрестина. Какое-то время повышенного внимания силовиков семья не привлекала. Пока однажды на День Воли жену Игоря, Кристину, в старом городе не «загреб» ОМОН — а та в ответ высказала все, что думает о «доблестной милиции» и власти.

Беларуску обвинили в оскорблении Лукашенко и отправили на «домашнюю химию».

— Если честно, я на суде вышел из зала: просто боялся, что за слова, сказанные в сторону гражданина Лукашенко, моей жене дадут очень серьезный срок, — говорит беларус. — Но дали два года «домашней химии», тогда уже это было удивительно. Потому что атмосфера, отношение, люди в стране очень сильно изменились. Все очень боятся.

«Слава богу, что мы смогли солидарность пронести через столько времени»

В 2024 году, готовясь к так называемым президентским выборам, репрессивная система усилила зачистки нелояльных: к «домашним химикам» могли не просто прийти с проверкой даже ночью, но и массово ужесточали наказания.

Любое нарушение режима (вышел во двор или за порог квартиры) каралось «сутками», три нарушения влекли отправку в колонию.

Кристина попала в око видеокамер, когда сходила в аптеку за лекарством ребенку. Пришла отмечаться к инспекторке по надзору, а та сообщила: «В среду вам нужно явиться отбывать 15 суток за нарушение».

Понимая, что еще два нарушения легко «нарисуют» и в любой момент заменят домашний арест колонией, семья проконсультировалась с правозащитниками, с командой BYSOL — и решила уезжать.

— Ребята не то чтобы помогли принять решение, а дали уверенность, — говорит Игорь. — Объяснили, что будет поддержка и мы не одни. Я знал, что наши солидарные беларусы в беде не оставят.

Первой уехала жена, визу сделали буквально за сутки. На всякий случай сделали заранее доверенность, чтобы сын мог проезжать через границу с третьими лицами. Мы с ним прятались по съемным квартирам в Минске еще две недели, выжидали время, когда его смогут отвезти.

Еще через неделю уехал и я. Детали эвакуации, конечно, раскрывать не могу, но скажу, что очень благодарен эвакуационной службе BYSOL.

Вообще, в Литве я увидел эталон солидарности беларусов, как друг другу помогают. Мою семью, а потом и меня, поселили в шелтер фонда «Страна для жизни».  

Вникая, какие люди и организации помогают и продолжают помогать беларусам, подумал: слава богу, что мы смогли эту солидарность уберечь и пронести через столько времени, и при этом остаться честными друг с другом.

Игорь признается: первый раз уехал из Беларуси еще в 2020-м осенью, пробыл в Польше больше месяца — и вернулся обратно.

— Зачем?!

— Тут дом, тут была моя семья. Силовики тогда начали очень жестко давить на мою жену, нам приходила помощь на беларуские карты — их все заблокировали. И на тот момент мне почему-то казалось, что может что-то поменяться. А страха не было.

Представляете, ехал обратно с двумя телефонами информации, которую наснимал в Польше: митинги, акции памяти Романа Бондаренко, пикеты беларусов. И как дурачок, прямо с этим всем ехал, была уверенность, что все будет хорошо. Сам себе поражаюсь.

Но осенью 2024 года, конечно, все было по-другому и было понимание, что едем в один конец.

Хочу отдельно сказать о шелтере в Вильнюсе. Это не какой-то режимный объект, а хостел, в котором такие же люди, как ты, смогли создать атмосферу дома, уюта и тепла.

Там всегда чисто, аккуратно, есть еда. Волонтеры очень помогают с оформлением документов, записью в миграцию, на встречу с доктором — грубо говоря, тебя за руку водят, пока не освоился.

И здесь огромная благодарность Ольге Зазулинской и ее команде, которые смогли создать такое пространство. Это человек, который думает о моих детях, обо мне и еще о тысячах беларусов, которые находятся в уязвимом положении.

Насколько я знаю, шелтер в Литве чуть было не закрылся, но благодаря «Стране для жизни» удалось найти деньги и продлить его, чтобы и дальше принимать беларуских активистов и политзаключенных. И что всегда нужна помощь, прежде всего финансовая, но не только.

Как я это вижу — было бы здорово сделать день приема гуманитарной помощи от людей: чистая одежда, постельное белье, полотенца, средства гигиены — кто чем может и хочет поддержать. Это в любом случае помощь, и она ценна и необходима.

«Месяц назад мы переселились в другую префектуру — и спокойно записались в школу»

Тяжелее всех переезд дался маленькому Даниэлю. Осенняя серость, отсутствие друзей и привычных площадок, отъезд с чужими людьми, тревоги родителей — мальчик все это чувствовал настолько глубоко, что сам попросил: «Мама, а можно меня тоже записать к психологу?».

У отца он просил показать их дом в Минске — на Гугл-картах, со спутника. И невероятно тосковал.

— Переезд в Польшу был полегче, — улыбается отец, — там у него уже были друзья, общался с девочкой из Украины. И здесь, во Франции, очень много детей в лагере для беженцев — ему был прямо рай, несмотря на то, что общались на разных языках.

Да и привык постепенно к смене окружения, мне кажется. Он знает, почему мы здесь, очень хочет домой и не любит Лукашенко. Знает, что из-за него мы и тысячи других беларусов оставили свои дома.

А еще я обратил внимание: когда забрали ребенка из беларуской системы образования, на глазах видно, как он изменился. Стал более самостоятельным и рассудительным, развивается критическое мышление, не боится многое делать сам.

Тут походил полтора месяца в подготовительную школу, где абсолютно разные нации, в сентябре идет в обычную школу, будет полноценно учить французский — и еще хотим его записать на футбол.

— Так просто? И не нужно, как в Беларуси, записываться на очередь в сад сразу после рождения ребенка?

— Еще до рождения, — уточняет Игорь.

В Минске мы еще пол ребенка не знали, а уже записывались, чтобы спустя несколько лет попасть в детский сад с бассейном. Тут такого нет, ребенок здесь на первом месте, и все затраты на него до 18 лет берет на себя государство — на школьную форму, на прививки и все остальное.

Месяц назад мы переселились в другую префектуру — и спокойно записались в школу.

А в Беларуси нам даже отказались выдавать на руки или позволить сфотографировать выписку с прививками ребенка, с тем, какие болезни перенес, потому что «семья БЧБ, не лезьте даже».

«На меня работники посольства вызвали полицию»

Во Францию семья перебралась из Польши. Игорь отмечает, что здесь был разочарован разладом в демократическом сообществе:

— За несколько месяцев мне помогал только бывший одноклассник, а некоторые инициативы и активисты даже не удосужились ответить на сообщение, не то чтобы помочь, например, в поисках психолога.

Не считаю нужным подбрасывать дровишек, называя конкретные имена и названия организаций (хотя они есть), но раскол и разобщенность диаспоры и политических структур ощутимы. Много критики, но мало тех, кто сам смог что-то сделать и имеет, что предложить.

Я не увидел того, что увидел в Литве — взаимовыручки, теплоты и понимания. Когда у публичных активистов, которые встречаются с политиками, дипломатами и решают кучу важных вопросов, не падает корона приехать в шелтер к беженцам и просто посидеть с нами, поговорить, пожарить шашлык. И это дает веру в людей, что они настоящие.

А во Франции я пока даже не понял, какая беларуская суполка, кто эти люди, что им интересно. Написал администратору местной группы в соцсети — пока не могу навести коннект. Когда выходил на пикет к зданию беларуского посольства — в разные сообщества раскидал приглашения, но в итоге пришел я один.

На меня, кстати, работники посольства вызвали полицию, якобы я кидаю бутылки. Полиция приехала — а я спокойно сижу с флагом и с табличкой «Свободу политзаключенным». Единственное, меня попросили уйти, так как мероприятие не было санкционировано в префектуре — но все очень вежливо объяснили, расспросили, почему я пришел.

Говорят: знаешь, мы тебя отлично понимаем, но они вызовут нас еще раз — и просят твои документы посмотреть. В общем, абсолютно нормальные ребята, которые тебе помогут, если заблудился или какие-то проблемы.

Игорь и Кристина надеются, что им удастся получить убежище во Франции — если по Дублинской процедуре Литва, как первая страна въезда, не признает себя ответственной.

«Грязно — там, где есть беспорядок, таких мест хватает и у нас в Беларуси»

— Когда вышел на свободу Сергей Тихановский, это была невероятная радость и воодушевление — мы семьей кричали, пели песни на весь двор!

— Увы, такие хорошие новости сегодня мы слышим нечасто. Что вам помогает не опускать руки?

— Когда «накрывает» — мотивирует понимание, что другого пути нет. А значит, что делать дальше, как не идти вперед? Я не имею права сесть и жалеть себя, если мой ребенок хочет есть — нужно встать, идти и делать.

Отношение во Франции удивило, в хорошем смысле. Мы только прилетели, Красный Крест дал адрес — и уже назавтра с утра нас заселили: чистая постель, своя комната, накормили-напоили, дали отдохнуть.

Сразу же предоставили медика, который провел первичный осмотр и дал направления к остальным врачам (в Литве, кстати, была такая же схема). Из таких моментов, в моем понимании, и строится социально ориентированное государство — для людей.

Сложности — да, конечно, есть и еще будут (например, пока нет решения об убежище, ты не можешь работать и у тебя нет медстраховки). Но при этом очень сильно помогают. За нами закреплен сотрудник соцслужбы. Выплачивается помощь — каждый месяц 408 евро выделяет французское правительство.

Плюс продуктовая помощь — раз в 15 дней от Красного Креста, и еще есть организации, которые каждую неделю привозят продукты.

— А пропаганда пугает беларусов, что в «загнивающей Европе» плохо относятся к мигрантам, и грязно, и дорого…

— По ценам Вильнюс и Париж практически не отличаются — разве что сигареты. Грязно — там, где есть беспорядок, таких мест хватает и у нас в Беларуси, где власти бездействуют. Зато здесь я вижу, как французы бережно относятся к своей истории и сохраняют культуру, старые дома, памятники.

Мы живем в небольшом городе, примерно, как наши Смолевичи, тысяч 25 жителей. Так вот, здесь уже в 10 утра расставлены столики и у меня под окнами сидят люди в возрасте, в том числе и очень пожилые.

Для них это ненапряжно, они могут себе это позволить — каждая бабушка, каждый дедушка ходит в кафе, чтобы отметить важное событие, пообщаться с семьей, просто поесть.

Я буквально на днях увидел, как пенсионеры играют в игру с шарами (вероятно, петанк, или буль — С.), человек 12, лет под 80 каждому — и видно, какие они активные, сплоченные и дружные. У них есть это местное сообщество, которое в Беларуси разрушают много лет — властям выгодно, чтобы мы были разобщены, так легче управлять.

Здесь подход совсем другой: не разъединять, а интегрировать. Если в районе много пожилых — заселяют молодыми, чтобы разные поколения общались и помогали друг другу.

Кстати, хочу сказать, пожилые люди в эмиграции — это очень больная тема. Им сложнее найти работу, они лишены возможности получать пенсии, беларуские власти никаких документов не предоставляют на запрос из других стран — и им еще сложнее, чем всем остальным.

Я убежден, что это особенно уязвимая группа, которой нужна помощь на системном уровне. Даже в обычных базовых вещах — еда, одежда, медобслуживание.

«По отдельности не получится, только вместе»

Далеко идущих планов семья пока не строит — очень тяжело переносят разлуку с родиной. Игорь даже перестал общаться с родными внутри страны, чтобы не увеличивать риски для них, хотя это решение далось непросто. Но «закрыться и молчать» не намерен.

— Это путь, который нам нужно пройти и который закалит.

Когда-то мы все равно приедем домой. Я себе дал зарок, что приду пешком — не важно, из какой страны, — как только это будет возможно.

Я не вижу себя ни французом, ни поляком, только беларусом и только в своей стране. Будет ли у меня бизнес или работа в Европе — я вернусь домой.

А пока я планирую делать то, что могу здесь, для помощи беларусам, — и делать не для разъединения, что только на руку режиму, а для сплочения. Если Сергей Тихановский, Светлана Тихановская, фонд «Страна для жизни» попросят о чем-то — я костьми лягу для этих людей. По отдельности ни хрена, извините, у нас не получится — только вместе.

И те люди, которые сейчас остаются в стране, кто, несмотря на репрессии и страх, поддерживает других и не становится винтиком единой машины режима — это очень большой ресурс, который сложно переоценить.