«На последней работе смог собрать приличную сумму – и сейчас много путешествую»

— В 2010 году, еще будучи несовершеннолетним, я первый раз попал на митинг оппозиции и уже тогда все понял. С того момента стал ходить на акции, собирать подписи и начал активно интересоваться общественно-политической жизнью, — вспоминает Сергей (имя изменено — С.).

За свою позицию, которую он не скрывал, за высказывания в блоге и посты в соцсетях, первый раз его задержали еще до выборов-2020.

— До них я, честно говоря, в Беларуси находился нечасто. В нашей стране было сложно зарабатывать деньги, которые мне хотелось. В 2020-м вернулся из-за ковида и решил попробовать открыть бизнес.

Сделал интернет-магазин, он потихоньку начал раскручиваться, и я понял, что больше не хочу никуда уезжать, хочу работать и жить в своей стране.

Когда началась предвыборная кампания, был уверен, вся страна уже настолько устала от правления Лукашенко, что выборы станут логическим завершением. Во всяком случае я не знал ни одного человека, который в то лето его поддерживал.

Арест Сергея Тихановского стал для меня триггером, я активизировал работу в соцсетях, вел блог, разъяснял в нем, что происходит в Беларуси, записывал обращения к милиции с требованием прекратить произвол.  

Первый раз меня задержали за месяц до выборов. Привезли в РУВД и стали показывать мои комментарии и посты. Потом был допрос с угрозами, требование записать «покаянное видео», меня убеждали в том, что я «встал не на ту дорожку и должен раскаяться сам и предостеречь других». Но тогда я смог отказаться.

Интересно, что в какой-то момент там меня оставили в кабинете с одним молодым сотрудником, у того даже руки тряслись, когда он показывал мне документы.

Мы разговорились, и он рассказал, что бесплатно отучился, потом ему дали работу, квартиру, служебный транспорт. И теперь, прекрасно понимая, что происходит, он не может пойти против системы, потому что у него не просто все заберут, но и угрожают последствиями для родителей. Он так и говорил, мол, не вырваться.

После допроса меня отправили на Окрестина, через два дня на суде дали 15 суток по знаменитой ст. 23.34 (КоАП РБ). По окончании этих суток был еще один суд, на котором меня снова судили, правда, дали уже огромный штраф.

— Какими были условия содержания на Окрестина до выборов?

— Первых семь дней я вообще провел в карцере, причем был там практически голый, в одном белье. Думал, что не выйду оттуда. У меня обострилась аллергия, лекарства взять с собой не разрешили, и из-за духоты и стресса начались проблемы с дыханием, приступы удушья, я стал просить о помощи и стучать в дверь.

Дверь открыли, меня схватили и выбросили на землю в прогулочный дворик. Свежий воздух вроде на какое-то время дал возможность продышаться, но потом меня вернули в камеру, и я снова стал задыхаться.

Снова кричал и меня опять выкидывали во двор, голого, при этом ночи в то лето были холодными.

Медпрепараты не давали, мое состояние продолжало ухудшаться. Две ночи я не спал вообще. Тогда впервые почувствовал, что именно так выглядит приближение смерти.

Естественно, мне не давали никаких средств гигиены, ни разу не вывели в душ. В карцере была дырка вместо туалета и торчал кусок трубы с краном над ведром вместо умывальника. После семи дней, проведенных там, у меня начались проблемы с кожей и волосами.

Потом меня стали закидывать в камеры с уголовниками и бомжами, при этом везде я специально оказывался «лишним», без места, а у остальных при моем заселении забирали матрасы и постельное белье.

Очевидно, что они хотели спровоцировать конфликт, однако большинство сокамерников все-таки оказались адекватными и понимающими.

После карцера мне, наконец, дали лекарства и даже передачу от родных.

«Добавили новые экзекуции — выливали на пол хлорку и давали заведомо испорченную еду, после которой начинались отравления»

— Почему вы не уехали сразу после освобождения?

— Злость из-за творящейся несправедливости не позволила мне даже подумать об отъезде. Наоборот, я решил действовать еще решительнее и активнее, собрал команду, мы закупали продукты, делали бутерброды и раздавали их во время митингов.

В тот период все были на каком-то невероятном подъеме. Мы не пропустили ни одного марша. В ноябре меня задержали второй раз.

На этот раз все было жестко, избивали всю дорогу, привезли во Фрунзенское РУВД. Там всех задержанных выстроили в шеренги и стали заставлять записывать «покаянные видео».

Меня просили сказать что-то вроде того, что я занимался разжиганием ненависти и хотел устроить гражданскую войну в стабильной стране. Давали текст, но я все равно говорил по-своему, в итоге, видео не получилось.

Потом меня отвезли в ИВС на Окрестина. В то время там как раз была «оттепель» после жести в августе и сильного возмущения людей. У нас были матрасы и постели, была какая-то еда. На суде получил 15 суток.

На следующий день мы все ждали передачи посылок. Но нас повели на улицу с конвоем под лай разъяренных собак — они любят этот «фашистский эффект». У здания в очереди с передачами уже стояли наши родные, прямо у них на глазах нас погрузили по автобусам и увезли.

Как потом мне рассказали, близким ничего не объяснили. Я тогда попал в группу, которую направили в СИЗО в Барановичах. Там для нас открыли здание старой советской тюрьмы.

Это было самое страшное место, которые я видел: грязь, сырость, вонь, камеры ниже уровня земли, заколоченные окна, стены, полностью зеленые от плесени, казалось, что палочка Коха там просто живет и не выводится.

Нас, пару десятков человек, посадили в 12-местную камеру вроде как ждать расселения. Однако, когда они увидели, что мы буквально на глазах начинаем заболевать, очевидно, ковидом, с расселением решили подождать, чтобы заразилось как можно большее количество.  

Я заболел одним из последних, тем не менее в тот раз у меня не было сезонного обострения, поэтому несмотря ни на что, мне было легче, чем при первом задержании.

В остальном все было почти так же: медицинскую помощь не оказывали, матрасы и постели забрали, свет не выключали, сидеть не разрешали, периодически били дубинками по двери с такой силой, что мы вздрагивали.

Кроме этого, к тому времени они добавили новые экзекуции —выливали на пол хлорку и давали заведомо испорченную еду, после которой начинались отравления.

Один раз нас сводили в душ в корпус к реальным уголовникам. По сравнению с нами, те жили просто как короли.

В самом СИЗО не избивали, но продолжали доставлять людей, сильно избитых при задержании, некоторые были просто «синими».  

Бонусом во всей этой ситуации стали мои сокамерники. Во время тех суток я познакомился с замечательными людьми, например, в тот период среди нас было много врачей.

Судили меня снова, как и остальных, по ст. 23.34. В протоколах у нас указали, что также мы являемся подозреваемым по статье о массовых беспорядках.

После второго задержания я решил все-таки получить польскую визу. И интуиция меня не подвела. Через две недели мне позвонили из РУВД и пригласили на какой-то разговор с целью профилактики.

Договорился с ними, а сам ввел свои данные на сайте МВД и с ужасом обнаружил, что мне запрещен выезд.

Лесами и полями, меняя машины и проводников, добирался в Санкт-Петербург. Однако вскоре и там стали задерживать беларусов. Я обратился за помощью в Байсол. Мне помогли найти проводников, с которыми я попал в Украину.

В июле 2021 года я уехал из Украины в Польшу по гуманитарной литовской визе, которую успел сделать в Санкт Петербурге.

— Вы говорили, что приехали в Польшу с одним рюкзаком и очень нуждались в тот период.

— Пока находился в Украине, подрабатывал, где мог, в том числе мыл, убирал. Много денег на такой работе не накопишь, поэтому в Польшу действительно приехал с одним рюкзаком.

Хорошо, что здесь оказались мои бывшие сокамерники. Еще в СИЗО мы договорились не теряться, а после освобождения создали свой чат, назвав его по номеру камеры. 

Ребята помогли мне найти комнату на первое время, и я сразу пошел работать в такси, чтобы ее оплачивать и как-то жить. Параллельно обращался в разные фонды и чаты за помощью, материальной и психологической, также просил помочь с изучением языка.  

Откликнулась одна учительница, которая полгода давала мне бесплатные уроки.

— Спустя три года вы уже не работаете в такси, ведете блог о путешествиях. Чем еще занимаетесь?

— Из такси я ушел довольно быстро. Мне нужно куда-то расти, а там жизнь стояла на месте. Попал на польскую фирму, которая занималась логистикой. За первый год вырос до руководителя отдела и смог неплохо попрактиковать польский язык.  

Потом углубился в маркетинг, потому что мне это интересно, брал разовые проекты. Сейчас я официально безработный. За полтора последних года отправил тысячи резюме.

Сходил на много собеседований, но пока не получается найти именно то, что я считаю соответствующим своей квалификации и знаниям. Я человек дотошный, не имея официального образования, самостоятельно изучил много разных сфер, в которых работал и даже зарекомендовал себя.

За время последней работы, благодаря хорошей должности, смог собрать какую-то сумму, и за эти деньги сейчас действительно много путешествую.

Через несколько лет у меня закончится паспорт, и смогу ли я потом куда-то поехать, не знаю. Поэтому пользуюсь возможностью.