Данильченко: «Аварии и происшествия — четкий признак, что система не вывозит темп, который ей навязывают кремлевские деды»

— За месяц мы потеряли Су-27 с пилотом, упал и Ми-24 — охотник на дроны, — пишет Данильченко. — Погибли четыре человека. Для нас это ощутимые потери. Но терпим их при ударах по критической инфраструктуре и наступлении противника.

А РФ за последний месяц потеряла около полутора десятков самолетов и вертолетов в проишествиях, авариях, от дружеского огня или наших действий.

Самое ценное — это МиГ-31 (аэродром Бельбек, 38-й ВАП). СБУ получила и экономически, и психологически крайне важный фраг [очки за уничтожение врага в компьютерных играх].

Естественно, приятно и Су-27 (там же, на аэродроме Бельбек) — это борта ПВО, позволяющие экономить ресурс новых машин и сбивать наши БПЛА, почти каждую ночь приходящие по Крыму. Уничтожение машины с пилотом на взлете — месть за нашу утраченную «сушку».

Можно сколько угодно тасовать цифры в передачах техники, но поднять Су-27 из свалки, сделать ему капиталку и отправить в Крым охотиться за дронами — это не новый борт.

А россияне потеряли много новых, штучных. Тот самый Су-34, у которого из-за схождения кресла в ангаре вырвало кабели, разрушило приборную панель и убило пилота и штурмана — это либо Хурба (277-й БАП), либо Воронеж (47-й БАП), рабочие полки войны.

Плюс теневой флот в Африке — конкретно в Судане. Россияне потеряли два тяжелых Ил-76ТД со всеми экипажами. 14 покойников. С опытными пилотами, которые могли сесть на грунт и понимали местные реалии. Подготовить таких — это годы и многие миллионы зеленых бумажек.

Один разбился возле аэропорта Порт-Судан, потому что Хартум для них закрыт, другой сбили ПЗРК возле Бабанусы. Кажется, что на нашу войну это влияния не имеет, но бюджет у Минобороны РФ один, а Африканский корпус России действует — его нужно снабжать, вывозить раненых и награбленные ресурсы.

В Липецке не просто аэродром, там 4-й Центр боевого применения и переобучения летного состава (4-й ЦБО и ПЛС).

Диверсия там — по сути очень интересная операция по вербовке и много боли для молодых пилотов РФ, которые теперь проверяют, с какой стороны табуретки окажутся в контрразведке.

Два Су-30, которые сожгли агенты ГУР в Липецке (аэродром Липецк-2, 4-й ЦБЗ и ПЛС) и морской МиГ-29К эскадрильи «Адмирала Кузнецова», уничтоженный ГУР в Новофедоровке (аэродром Саки, 43-й ОМШАП) — самая ценная операция, срыв учебного процесса...

А А-50 и А-60 в Таганроге (аэродром Таганрог-Северный, ТАНТК им. Бериева) вообще уникальны и «аналоговнет» — по сути, у них накрылись три программы: экспериментальный лазер, самолет ДРЛС и последний «поднятый с колен» Ан-22 «Антей» (аэродром Мигалово).

В вертолете, разбившемся в Дагестане (Ка-226, район Каспийска), погибла верхушка завода АО «Концерн КЭМЗ». Завод производит комплексы «Ока», «Группа» и «Карат». Это системы, проверяющие исправность вооружения и электроники самолетов Су-30, Су-34 и Су-35 перед вылетом.

Много ли это или мало? Например, когда США вместе с коалицией в 2003-м разгромили Ирак, то потеряли 19 машин, из которых большинство — вертолеты. Годовое производство бортов в РФ вместе с экспортом — машин 30 и, возможно, 5-6 тяжелых транспортников.

Кроме того, пилоты, штурманы и техники. С вышедшими в потолок в Су-34, погибшими в Ан-22 под Тверью, с представителями завода, со сгоревшими в Су-27 на взлете — это до 30 человек. К примеру, подготовить пилота бомбера Су-34 — это миллионов пять долларов.

Почему мы так упорно пишем о деньгах? Этот забитый самолет стоил столько-то миллионов, а РЛС «Небо» — столько-то. Кроме того, вот Ан-26 (аэродром Кача, 318-й ОЗАП) относительно недорогой, но это редкая для восстановления навигационных РЛС модификация, и там тоже погиб пилот.

Россияне хохочут, что это потому, что укропы очень любят деньги. Но в сумме самолетов более чем на 550–650 млн долларов это ощутимо для любого государства, даже с первой пятерки.

Ни одна страна не способна сейчас восстановить такие потери, тем более, Ан-22 или Бе-200 (аэродром Каспийск) — штучный товар. МиГ-29К из эскадрильи «Адмирала Кузнецова» тоже.

Так что потери ощутимы и в контексте денег, и в контексте мощностей производства, и в контексте любой страны. В Ираке даже в 2003-м была относительно неплохая ПВО, и там не было легкой прогулки.

Кроме того, Москва теряла людей. Три десятка опытных пилотов, штурманов и техперсонала. Еще до 120 млн потерь. И туча человеческого опыта. И нужно тащить в Африку замену. И расследовать, кто сжег учебную материнскую часть и кто не присмотрел.

Это хорошо. Это снова кремлевский карман. Основная операция сейчас по карману — это порты Причерноморья и танкеры. Но это не значит, что стремительная деградация авиации не делает Москве больно. Аварии и происшествия — это четкий признак, что система не вывозит темп, который ей навязывают кремлевские деды.